http://morkovka.net
морковка
 
 | м | новое - старое | эротические рассказы | пособия | поиск | рассылки | прислать рассказ | о |


 Знакомства   Я Ищу от до в

рассказЕлена Прекрасная
автор: Alien (@)
тема: эротическая сказка
размер: 83.00 Кб., дата: 24-03-2001 версия для печати
страницы: [Пред.] 1 2 3 4 5 [След.]

     Проснулся Ванька утром, смотрит - чудо. Ковёр. Поцеловал он свою невесту в маленький холодный носик и понёс ковёр царю на показ. А там и братья с коврами от своих невест подоспели. Развесили слуги в тронной зале ковры перед царём и стал царь поочерёдно досмотр чинить. Сперва подошёл к ковру старшего брата, что его невеста Катенька соткала. Узоры по всему ковру живописные, звери да цветы сказочные, одним словом - красота. "Хорош ковёр, ничего не скажешь!", сказал царь и пошёл далее. Стал смотреть ковёр среднего брата, невесты его Аннушки. Аж переливается весь ковёр, деревья и травы на нём словно живые - вот тронутся ветром. Долго задержался царь, любовался всё. "Знатный ковёр!", одобрил царь и подошёл к третьему ковру, Ваньки-младшего, что сделан был от его невесты лягушки-царевны. Поначалу остолбенел немного царь, потому что на этом ковре и вовсе травы, звери, цветы, птицы - все живые были и двигались словно наяву. И солнце светило чуть не ярче обычного и даже воздух переливался весь, видно было в солнечном свете. Загляделся волшебному ковру царь:
     Ветви раздвинулись в стороны немного и стали по малому подаваться вперёд. И быстрей и быстрей, и вот уже летит царь на вороном конек во главе царской охоты сквозь солнечный лес за улетающей стремительной стрелой молодой серной. Кони горячатся и особенно бьётся под царём горячий вороной рысак. Не понять даже кто более охочь до молодой серны, охотники или их рассвирепевшие кони. И вдруг выскочила серна на серебряный мосток через открытую речку, приостановилась, цокнула копытом и дальше на ту сторону в лес. И вся охота чуть только и заметив тот мосток за ней не останавливаясь в лес. И поперва даже не спохватился никто, как вдруг серна обернулась на лету своём пронзительном молодой девушкой, но бега не замедлила. Когда смотрят царь и его слуги, что скачут они давно уже в чём мать родила и не на горячих конях, а на собственных распалённых беглянке вслед рассвирепевших хуях. Но это тоже как-то на темпе погони не сказалось. И вдруг взлетела девушка на золотой мосток через лесной ручей приостановилась, топнула ножкой и осталась стоять. Как не успели на тот мосток выскочить всадники, а уж оказались накрепко всажены по самые яйца каждый в свою пизду. Смотрит царь на берегу в аккурат голых баб по количеству его всадников и уж ебут их его орлы немилосердно до взвизгивания. "А мы с тобой будем в заводящих играть", говорит тогда молодая девица царю, "смотри и делай как я". С этими словами она подошла к одной из пар и легко почесала у ебущейся женщины в лохматом окошке. Чёрную кудрявую пизду словно подбросило, она стала неистово подмахивать, норовя залезть глубже под хуй и через недолгое время разрядилась стремительным жарким оргазмом. А девица-краса была уже возле другой пары и присела широко разверстым очком перед носом кавалера, пялившего русоволосую мягкую девочку. Кавалер увидев перед самыми глазами несравненное сокровище её малых и больших ароматных губ задвигал своим ярилом с такой яростью, что девочка почти сразу кончила вместе с его хуем своей русоволосой пиздой. Царь не отставал, у первой выбранной пары он так же прошёлся пятернёй по очку и движение забилось в нервном ритме. Поддававшая девка захлюпала в наслаждении пиздой, а кавалер наполнил ей массивным своим на глубокую, не отводя упористого конца ни на мгновение от матки. Так что у девки аж под сердцем зашлось. Затем царь выбрал чернобровую девку, которую пёрли беззастенчиво раком и собственноручно наставил ядрёный хер её кавалера из пизды прямо в задницу. Девка застонала, пока хуй разрабатывал задок, но царь ей исправно и ласково в тот момент бередил слизкий клитор и девка постепенно расслабилась, жопа её поддалась на крепкую ласку. Девка стала поохивать, а царь так растеребил ей увёртливый язычок внизу живота, что такая же чернобровая как её хозяйка пизда пустила обильные слюнки царю на ладонь и девка, громко крича и подёргиваясь, кончила:. Под конец все отъярённые пары уселись устало в кружок и царь вывел на середину круга оставшуюся невыебанной девку-красу из-за которой и пошёл летабельный тот сыр-бор. Загнув девку перед собой раком, царь со смаком отодрал её в предварительную и потом поручил всем по кругу девке ублажать и дрочить. Все по очереди волновали начинавшую уже утомляться девку, когда царь растопырил её на золотом мостике и впердолил ей в окончательную и по настоящему. Девку выгнуло не слабже того мостика на горбатом хую и несколько раз опровергало в беспамятство сдадостного экстаза. Пока царь не смиловался, не вынул хуй и не дал отсосать девке остаток своей могучей силы в алый маленький рот, так что у девки по усам текло и в ротик попало:
     -Ковёр: самолёт!: - определил царь, переводя дух. И отослал всех на хуй, чтобы не мешали почивать, что было крайне необходимо после трудов столь ратных. Очнулся царь только к вечеру. Проснулся и пришла к нему мысль. "Вот это послал бог невестушку, думает, и пироги у неё лакомы, хоть только их в рот и бери, и ковёр у неё такой, что только в сказке летать. Надо теперь полюбоваться на саму такую красу". И позвал тогда царь сыновей и приказал быть к завтрему с невестами у него на пиру. Будет царь самолично невесток смотреть.
     Пошли сыновья по домам. Старшие - спокойные, а Ванька и вообще идёт - в хуй не трубит. Моя маленькая думает столько чудес может, что здесь не горюй-выкрутимся. Пришёл, рассказал дома лягушке-царевне третье задание царя, а только смотрит что-то не весела лягушка его малая. Тогда Ванька обеспокоился и говорит, что ты мол, моя маленькая, закручинилась, или не по силу нам задание такое. Так ты скажи, говорит, накладу я на все энти испытания с прибором за руб двадцать и двинем мы с тобой из земной юдоли в неведомые доли.
     -Нет, - отвечает ему лягушка-царевна, - это дело - не дело ещё. Да что-то видится мне больное в завтрашнем дне - не пройти, не обойти.
     -Не горюй, - говорит тогда Ванька-царевич маленькой своей лягушке. - Я тебя по-любому из любой беды выручу. И завтрева тебя никому не отдам. От любого горя отстою.
     Улыбнулась тогда неприметно только лягушка своим маленьким ртом и говорит:
     -Хорошо, Ванюш, ложись спать спокойным, а я за завтрашний визит к батюшке-царю похлопочу.
     На том и порешили. Пошёл Ванька спать, а только в ту ночь и подавно не спалось молодцу. Такую красу голую от светло очей до пизды вновь захотелось посмотреть. Да и то понятно - сокровище ведь родное, а вроде как до локотка не дотянуться, не полакомиться. Вот и не сдержал Ванька. Как только лягушка-царевна на лапках вытянулась, да потянула лягушкину кожу с пизды, обернулась красавицей в миг, вошёл Ванька в горенку, обнял свою ненаглядную и поцеловал крепко. Взасос. То есть по-взрослому поцеловал, от души, а Елена Прекрасная только вскрикнула, немного забилась в его руках и упала из его объятий без чувств. У Ваньки аж ноги подкосило, так хуёво ему от этого стало. "Что же ты хуев друг, думает, наделал". Придерживает Елену Прекрасную, а она глаза открыла и говорит:
     -Не стерпел, Ванюша, маленько не стерпел. И немного-то было, чтоб видеть меня было нельзя, чтоб мне заметно. И сказать-то я этого тебе, Ванюш, не могла.
     А потом улыбнулась охуевшему Ваньке и погладила по кудрявым вихрам:
     -Долбоёб ты, Ванюша мой ласковый. Долбоёб-долбоёб. Нельзя мне было тебе сказать, а нужно было тебе вытерпеть. А ты ж у меня как зачешется хуй, так обязательно и вонзится. Как термоядерная ракета стратегического назначения в действии - хуй чем удержишь. Ищи теперь ветра в поле, а меня по-прежнему у Кащея. Вот оно моё тяжело, то что виделось. Выручи меня Ванюш, не оставь. Тяжко будет мне у Кащея опять:
     И увидел Ванька, чуть не седея с горя весь, как Елена Прекрасная, фея ненаглядная его Ванюш растворяется в воздухе прямо в его руках. Совсем как в Древней Греции, только ни хуя тут не было радостного:
     И собрался тогда в дорогу слегка подвинувшийся с ума Иван. Зашёл попрощаться к бате-царю. У меня Кащей невесту забрал, поведал мрачнее тучи горе своё.
     -Хуила ты, Ванька! Такую невестку мне не уберёг! Пиздуй с глаз моих прочь и обратно мне без неё, Елены Прекрасной своей, не возвращайся! На хуя такие царству герои, которые собственной бабы удержать не могут!!! А Кащея встретишь - предупреди от меня, что хуй с ним с тобой, хоть ты и самый на деле дорогой сын у меня, но мужик. Но если ты не вернёшься, и он баб мучить не оставит, то я уже осерчал. Пиздец тогда всем Кащеям сразу, соберу какие под руку попадутся, выведу на чистую воду и переебашу всех подчистую. К хуям!
     И отправился Ванька тогда в потемневший для него мир искать ненаглядную свою красу, потому что ни хуя его мысль о её муках в кащеевом плену не грела:
      
      
      * * *
      
      
     И пошёл Ванька в далеко, далеко, далеко - куда глаза глядят. Идёт лесами тёмными, идёт горами мохнатыми, идёт чёрными по ночам степями. И вот доводит его дорога в чудный лес. Стоит лес с виду не приметный ничем, а внутри, будто рябь идёт. Пригляделся хорошенько Иван, смотрит - комары пляшут. Водят хороводы, наполняющие воздух, и будто ждут: ну ничего, ступил в лес Иван. Облепили, обсели его со всех сторон комары и ну кровь пить. Пьют и приговаривают "Пьём в речку, пьём в ручеёчку, пьём в глубокий колодец". Как услышал те слова Ванька в третий раз, так и вскружило голову ему неземным угаром:
     В этой темнице ни хуя ласкового не было. Кормить видимо совсем не собирались, а прогулки существовали только до параши и обратно. "На хуя нам такая радость", подумал Ванька, ощупывая болевшую после вчерашнего голову и вдруг вспомнил, что не пил. Здесь кроме воды пить было нечего, и вода была не всегда. А голова раскалывалась как ёбанный в рот. И тогда Ванька вспомнил, что по вечерам здесь пиздят. Больно и без разбору. От такого воспоминания похуёвело ещё больше и Ванька стал тупо зырить в тусклое маленькое не видящее почти ни хуя окошко. "Перепиздить их на хуй тут всех:", пришла одинокая тоскливая мысля. И тут же зависла. Никого не хотелось пиздить, а хотелось подальше всех скопом сослать. Ванька потянулся с тоски и вывернул с корнем и куском стены обитую железом лавочку. От осыпавшихся грудой кирпичей вспыхнуло облако пыли и Ванька отошёл и уставился в окно.
     Когда поосела пыль Ванька поуспокоился уже немного и повернулся вернуться сесть на скамеечку, но сразу чуть не обалдел: сквозь пролом на него с непередаваемым изумлением смотрели разные серые мордочки. "Глюки:", подумал Ванька и поморгал усердно ресницами отгоняя мохнатыми веками глюков. Но глюки не уходили. Не исчезали. Не улетучивались. Тогда Ванька спросил: "Вы кто?". И услышал до боли знакомые бабий прячущийся визг. "Ебать!:", подумал Ванька озадаченно, и было с чего - сгоряча он как выяснялось ломанул стену в соседнюю камеру, оказавшуюся охуенно женской. И ебать видимо предстояло основательно, поэтому Ванька сразу приступил к наведению порядка. Слегка расширив плечами образовавшуюся в стене дверь, он объявил:
     -Тише, бабоньки, тише! Ебать буду по очереди и всех поровну.
     И бабоньки сразу стихли, поняв, что здесь видимо и в самом деле не хуй визжать. И рассказали Ваньке, что они тут давно, потому что их Кащей попиздил из родных мест, наматросился и побросал в темницу. Ёбарь хоть и знаменитый на весь мир, но порядку никакого и пользовал бабонек редко. А здесь только один луч солнца бывает на всех по очереди и охрана кобелино-злая. Ванька огляделся по сторонам. Камера была, конечно, куда больше его одиночного карцера, но и бабонек было немеряно, поэтому жилось им всё-таки тесновато. "Ладно, бабоньки, наладим мы всё и рано или поздно что-нибудь придумаем, а пока надо меня у вас упрятать, сказал пленницам Ванька. Для имитации побега он вернулся в свою камеру и убрал наружную стену с окошком рухнувшую прямо в глубокую пропасть. А после ушёл в женскую камеру и заложил горой кирпича нарушенную стену. Явившаяся к вечеру пьяная охрана решила, что он в камере буйствовал, а потом выпал в пролом в пропасть. А Ванька так и остался жить среди бабонек.
     К разрешению назревших женских вопросов Ванька приступил тем же вечером. Подобрав девку поядрёней он подошёл и спросил:
     -Как зовут тебя, красавица?
     -Глашенька, - скромно потупившись, ответила молодая девка.
     -Ну, давай, Глашенька, загинайся погибче - пришёл по твою жопу ядрёный хуй! - наказал девке Ванька. Глашенька покраснела от стыда и волнения и, наклонившись перед Иваном, стянула с большой белой задницы подол.
     -Хороша девка! - вслух одобрил Ванька глашенькины достоинства, пробно тыкая слегка хуем в мохнатую чёрную промежность. Влагалище жадно пыталось ухватить скользкую багровую головку и жалобно всхлипывало. Почмокавшись и подразнившись со влажной пиздой Иван натужно и накрепко впёр. По мокрому проходило легко, но влагалище девки было ещё слишком узко от непроёбанности и потому налазило на хуй с медленной тугою податливостью к взаимному удовольствию. Когда Иван ввёл на полную, Глашеньку немного прогнуло в спине, и она облокотилась руками на край лавочки. Тогда Иван взял её за крепко мотавшиеся из стороны в сторону большие сиськи и стал наяривать поршнем в полную неумеренно. Девка застонала от сладкого позади и вдруг яростно замахала сракой навстречу и в такт движениям Ванькина хуя. Потом задница стала описывать невообразимые круги и тут Ванька слил.
     Наполнив горячей пеной Глашеньку, он опустил её отдыхать на лавочку, а сам занялся делом дальше. Пухлая рыженькая девочка-толстушка лет двадцати - двадцати пяти сидела в своём уголке и, глядя на развернувшуюся сцену, онанировала пухлой ручкой под подолом. Ванька решил помочь. Подойдя к ней, он приподнял подол, и нырнул головой под розовый обнажившийся животик. Пизда у толстушки оказалась лакома и румяна. Редкие рыжие волоски вились нежными кучеряшками по краю больших половых губок и мокрые создавали особый колорит при поцелуях взасос Иванового рта и влажного женского лона. Потом Иван проводил очень нежно остриём языка по туго сжимавшемуся пугливому колечку в попке и толстушка заливисто смеялась от необычной ласки. а потом Иван развёл ей ноги на полную, закинул их почти до девкиных плечей, выворачивая чуть не наружу её пухлогубую пизду и ввёл язык всей лопатой в очко. Пизда заёжилась от удовольствия, а Ванька поймал губами скользкий розовый похотник и стал перекатывать его на языке не давая девке опомнится. Толстушка плакала и стонала от счастья, пизда замерла и выделила обильную смазку. Тогда Иван нарастил темп до предельного и мокрый секель задрожал безумя свою раскрывшуюся настежь хозяйку. Прыснула девка обильно, в три широких волны. Волны стекали по рыжим кудряшкам пизды на золотые кудряшки жопы. Девка наёбанно улыбалась и двинуться не могла:
     Вслед за этим Иван подошёл к пожилой худощавой женщине и, шепча ей что-то на ушко, погладил по животу и пизде. Пизда чуть ли не дёрнулась навстречу руке, изрядно стосковавшись по мужской ласке, но хозяйка её была более скромна и сдержана. Она лишь слегка улыбалась краешками губ на Ванькины речи, а сама была плотно поджата и собрана. Иван, не раздевая её, чтобы сразу не смущать, покатал немного на вздыбившемся горячем хую, а уже потом почувствовав хуем крепкую хватку влагалища снял с женщины абсолютно всё. Женщина продолжала ещё немного поджиматься, но от этого только больше дыбился хуй. Иван раскачивал пожилую женщину степенно и медленно. Под чёрным волосатым лобком то появлялся, то вталкивался напряжённо усердствующий хуй. Ванька окончательно разлёгся и качал женщину на себе. Потом аккуратно не снимая с хуя повернул женщину к себе спиной и залюбовался её открывшейся задницей. Задница была хоть и узенькая, но с широким проёмом, по такой плакал хуй. Также аккуратно Ванька приподнял красавицу и пересадил отверстием подальше. Мокрый хуй влажно и напористо полез в жопу к женщине. Женщина охнула и опустилась на хуй без чувств. Ванька разъёб потихоньку тугую дыру и стал через тонкую стенку охаживать хером в заднице по пизде. Пизда заворожено чмокала, а женщина легонько постанывала от нахлынувших глубоких чувств. Согрев попу спермой Ванька отвалил и долго целовал потом скромно улыбавшуюся женщину:
     Очнулся Иван в лесу. Комаров не было. За ухо трогал кто-то. Сначала подумал, что глюк - по привычке. А оказалось, что это белые пушистые хомячки. Те самые, которых он выручал.
     -Вань, - говорят. - Вань. Уф, живой! Насилу и выходили!
     И белые пушистые хомячки рассказали Ваньке, что попал он в свирепый кащеев лес, где комары должны были его заморочить, а деревья потом затоптать. Только Ванька в кумаре вёл себя не по порядочному, а словом как всегда - махал руками как оглашенный и перепиздил ни с того ни с сего всех комаров. А ринувшихся на него мёртвых деревьев поломал на дровишки и потом свалился замертво спать.
     -Мы тебя и живой водой уже умывали и мёртвой пробовали. Еле отходили! - рассказывали белые хомячки.

     -Ну спасибо, маленькие мои, вот выручили, так выручили! А я совсем уже в кащеевых темницах пристроился. Люто там бабонькам приходится, ну да ничего, дай бог только добраться мне до кащеева замка, там ужось я разберусь: Только где он этот замок хуев, вот в чём вопрос!
     -Это вопрос не вопрос, - сказали белые пушистые хомячки. - Наша баба-яга знает и где этот замок и как до него добраться в прямки. Она тебе скажет, она теперь у нас добрая и помогает всем, кто только попросит.
     Вспомнил тогда Иван про бабу-ягу и пошёл к ней на полянку в гости - дорогу в кащеевы угодья спрашивать.
     В царстве бабы-яги порядок был теперь иной. Одна избушка чего стоила - свежепокрашенная, словно умытая весенним дождиком. Лапки светятся и не сидит она, а присаживается. Подошёл к ней Иван, избушка аж вздрогнула:
     -Ой, Ванечка родимый, пришёл! - и немного насупившись добавила словно искоса: - Ванюш, а Ванюш:
     Ванька понял. С улыбкой он выпростал со широких штанов молодецкий свой дуб и подвёл его избушке под её стыдливо приподнятое ею крыльцо. Избушка застонала и слегка подалась крыльцом, присев слегка на куриных лапках. Ванька понаддал по над самые куриные и избушка жалобно закудахтала.
     -А нук шевельни косячком! - прикрикнул Ванька и избушка зашевелила всей своей подналичной пиздой.
     Ванька тут же не выдержал и всадил несколько раз на полную глубину. Избушка закачалась слегка и стала медленно опускаться на раздвинутые ножки от горячего оргазма внутри от стремительных ударов волн Ванькиной спермы.
     Ваньку подкосило и он присел у крыльца.
     -Лихо отодрал! - сказал Ванька.
     -Лихо.., - тихо хихикнула вся теперь словно смущённая происшедшим избушка.
     -Лихо, - сказала баба-яга, появляясь на крыльце свежеотодранной своей избушки. Баба-яга заметно изменилась с тех пор как повстречала Ивана. Похорошела и вся тихо светилась изнутри. - Здравствуй, Ванюш! Заходи, гостем дорогим будешь.
     Перво-наперво баба-яга теперь сама от души Ивана напоила-накормила, а поскольку время было ещё утреннее молодецкое, то и взяла принабухший член Ивана себе вы рот.
     -Розочка моя! - приговаривала баба-яга. - Цветочек мой аленький! - и опущенная вниз розочка с трёх волшебных поцелуев ожила.
     Ваньку чувствуется подзавело.
     -А покажи-ка мне своё гнёздышко! - проговорил он и развернул бабу-ягу к себе раком. Баба-яга подняла спешно на спину подол и широко, как могла, раздвинула ноги, слегка присогнув их и возможно виднее выпячивая промежность. Гнёздышко лежало во всей своей красе как на ладони перед самым носом Ванькиного хуя. Пизда, вся в хозяйку, похорошела, и манила податливо. Редкие тёмные волосы обрамляли нетугое очко и слегка ещё добирались до сраки.
     Иван как на лёгкой перине покачал хуем по пизде бабе-яге и она легко пропустила его внутрь. В этот раз Иван понаддал посильнее и баба-яга разгорячилась без парной. Она стащила через голову всё своё платье и осталась совершенно голой. Иван держал её крепко насаживая за бёдра и под ней во всю тряслись сухие горстки двух сисек. На эти сиськи Иван и спустил разряд мощных струй пены, вытащив хуй из пизды бабы-яги и пропустив ей под живот. Оправившаяся от оргазма баба-яга с удовольствием собирала сперму из-под своих грудей, делая питательную маску на лицо. А потом так и села с Ванькой за стол голой продолжать трапезу. Но Ванька, конечно, так продолжать не мог. Слегка приобняв бабу-ягу за груди он стал целовать её в шею и пробираясь рукой к пизде. Баба-яга захихикала и развела под Ванькиным напором в стороны ноги. Ванька добрался ладонью до нежных губ и его пальцы запорхали по пизде словно бабочки. Зажегшийся секелёк дал знать себя и баба-яга ещё раз, смеясь и хихикая, кончила. Далее она не посмела уже столь неосмотрительно оставаться с Ванькой голой за столом.

страницы: [Пред.] 1 2 3 4 5 [След.]

 | м | новое - старое | эротические рассказы | пособия | поиск | рассылки | прислать рассказ | о |

  отмазки © XX-XXI морковка порно фото Пятница 29.03.2024 11:20